20 сентября прошлого года пятнадцать тысяч десантников из «Никто, Кроме Нас», ветераны Афганистана и Чернобыля, вдовы участников боевых действий со всей Украины приехали под парламент. Тогда мы очень близко подошли к Верховной Раде.
Если быть точным, некоторые из наших зашли туда. После Майдана более многочисленной акции с готовностью идти до конца в Украине не было. Я хотел бы рассказать, как готовился штурм и ответить на вопросы журналистов, почему мы таки «не довели дело до конца и не ворвались в парламент». Странно, но этот вопросы мы слышали не только из уст тех, кто просто хотел нас использовать и дискредитировать, но и от профессиональных журналистов.
Сначала о том, как родилась идея протеста. Центральный аппарат «Никто, Кроме Нас» знал, что готовится закон об отмене льгот. Мы изучили текст законопроекта летом, когда парламент был на каникулах. Мы знали, что хотят урезать пенсии ветеранам-афганцам, но заглянув в текст проекта закона испытали чувства, которое можно выразить только очень крепким мужским и совершенно непечатным словом. Закон предполагал снятие добавок даже ветеранам и участникам боевых действий Великой Отечественной (ЗАЧЕМ - сколько их там, в конце концов, осталось)… «Будем выходить под Раду. Если еще и нас нагнут, то бороться будет некому», - решили сразу. Дату выхода озвучил наш командир Александр Ковалев: 20 сентября. Серьезная акция протеста требовала подготовки. И эта подготовка длилась несколько недель. Обзвон и согласование приездов с нашими региональными структурами, параллельно подключались другие общественные организации. Судя по всему, за нашими действиями наблюдали власти, автоперевозчикам стали угрожать, чтобы они не давали автобусы, людям отказывались бронировать билеты на поезда. Тога мы составили запасные планы доставки людей в Киев.
Наше командование настроило нас на то, чтобы было продумано все до мелочей. Мы закупили воду, двести килограмм сала, огурцы, помидоры, у нас была дружеская, но железная договоренность с сетью булочных, чтобы не возникло проблем с хлебом. Отдельная история была как мы договаривались о прокате биотуалетов. Мы знали, что людей будет много, и понимали, что эта проблема должна быть решена. О том, чтобы их расставить в Мариинке мы четыре часа договаривались с охраной. Прогноз погоды не обещал дождя, но, зная, что акция может затянуться, мы решили купить полиэтилен, чтобы в случае непогоды сделать своеобразный навес. Это должна быть специальная полиэтиленовая пленка, определенной плотности. Я потратил много времени, чтобы понять, как мы будем ее крепить, приезжал под Раду, изучал, разобрался в тонкостях такого крепления, и даже выучил слово «люверс».
Подумывали о том, чтобы купить химические грелки на случай холода, но это было дорого. Деньги мы считали, что там и говорить.
Любопытно, что когда мы позвонили Червонопискому, афганскому чиновнику последних десятилетий, с вопросом, готов ли он присоединиться к акции, то услышали: «Не считаю это целесообразным».
За неделю до штурма никто из сотрудников центрального аппарата НКН не прикасался даже к пиву.
В последние дни к нарезке бутербродов мы привлекли человека, который в силу веса и телосложения не был бы очень эффективен во время протеста. Упаковочные работы не самая сильная сторона десантуры, но мы освоили их. Власть противодействовала во всем. Машине с экраном и звуком в последний день запретили подъезжать к Раде со стороны Грушевского. Но каково же было удивление охраны, когда они увидели, что эта машина со звуком и экраном подъехала со стороны Минздрава. По счастью ребята приехали поздно вечером и переночевали за тыльной стороной Минздрава.
Любопытно, что столичные полиграфические фирмы отказывались нам делать баннера с названиями «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях» и «Верховну зраду геть з Верховної Ради». Наконец, «леваком», один наш симпатик-таки напечатал нам баннера.
В ночь на 20-е сотрудники центрального аппарата ночевали в офисе. С половины седьмого утра мы были уже под парламентом. Люди подъезжали и подъезжали. Когда по телевидению про акцию прошли первые репортажи, мне позвонила бывшая жена, которая как вы понимаете уже давненько не испытывает ко мне нежных чувств. Позвонила, сообщила, что наделала бутербродов и спросила, кому отдать, если она привезет. Утром, когда число людей, приехавших из регионов, перевалило за десять тысяч, я почувствовал, что жизнь прожита не зря. Воздух был так озонирован, что казалось достаточно просто потереть об него сигарету, чтобы она зажглась.
Любопытно, что Червонопиский наблюдал за нами из машины. И, мы сами пригласили этого человека присоединиться к нам. Более того, я своими руками помог ему взобраться на сцену. Тогда мы думали, что ему не хватает решимости и смелости пойти против власти. Но через несколько дней, когда он по телевидению стал извиняться за штурм и подписал Меморандум с властями, все «оценили» уровень предательства. Он извинялся за штурм, к которому не имел никакого отношения. Орден героя Украины, полученный из рук властей, подтвердил этот «стандарт предательства».
Если говорить о том дне 20 сентября, мы ждали представителей власти, кабмина и парламентского большинства, но они не снизошли выйти. Точнее, желающие от оппозиции выступить были. Но мы считали, что оппозиция должна была лечь костьми там, в здании парламента, а не выступать на нашей сцене. Наконец, под гарантии безопасности нашего лидера согласился приехать Тигипко. Через некоторое время в здание Верховной Рады пригласили на переговоры нашего командира Александра Ковалева, он позволил пойти с ним Сергею Червонопискому. Мы ждали Александра Ковалева около сорока минут. Но он не выходил, новостей не было. Тогда после третьего предупреждения прозвучала мелодия «Гвардия вперед», и мы двинулись… Забор перед Радой оказался хлипкий. Зайти в предбанник парламента не составило большого труда. Но тут выскочил Александр Ковалев, и дал команду остановиться. Если бы пролилась кровь хоть одного из наших парней, то нас было бы не остановить. А мы не готовили захват парламента, мы требовали отмену законопроекта. Ценой любого волюнтаризма могла стать смерть нашего движения.
Итак, законопроект отложили. Но эта акция была невероятно важна. Там под нашими флагами ощущалось полное и абсолютное единство всех общественных организаций. К слову, когда после потасовки на улицу вынесли одного из членов госохраны и мы принесли ему воды, оказали помощь, довели до Скорой, у него был взгляд потрясенный и какой-то благодарный. В тот день мы будто все были отлиты из одной формы. Это была сила и солидарность настоящего военного братства.
